Сонет 20 написан Ф. Петраркой, итальянским поэтом эпохи Возрождения. Он входит в цикл сонетов Петрарки, посвященных им возлюбленной Лауре. 20 сонет известен под такими заголовками, как «Стыдясь того, что до сих пор не смог» и «Мне стыдно иногда, что до сих пор». К популярным переводам сонета относятся работы Е. Солоновича и А. Эфроса. Оригинальное название — Vergognando talor ch’ancor si taccia…

В сонете поднимается тема неразделенной любви поэта к прекрасной даме. Он признается, что несмотря на все попытки, не в силах воспеть ее красоту в стихах. Сонет посвящен возлюбленной поэта Лауре, в образе которой для Петрарки воплощен недосягаемый идеал женской красоты и совершенства.

20 сонет имеет традиционную для жанра композицию, состоящую из 14 строк, разделенных на два катрена (четверостишия) и два терцета (трехстишия). Петрарка обращается к своей возлюбленной Лауре. Он признается, что не в силах воспеть ее красоту в стихах, как бы ни старался. Лирический герой чувствует глубокое смущение из-за этого, и вспоминает о первой встрече. Он говорит, что не раз пытался набраться смелости взлететь духом, чтобы достойно прославить красоту Лауры. Но слова не шли, перо не слушалось, а разум и вдохновение изменяли ему. В конце концов он сдается, и признает свое бессилие перед этой задачей. Так Петрарка выражает мысль о невозможности в полной мере воплотить в поэзии идеал женской красоты и совершенства. Этот сонет проникнут глубоким чувством смирения и обожания недосягаемого идеала.

Жанр произведения — сонет. Из средств выразительности Петрарка использует метафоры (о бремени не по плечу), олицетворение, антитезу, повторы («не раз»).

Наш краткий анализ, историю создания и полный текст 20 сонета, читайте в материале.

О вашей красоте в стихах молчу (Сонет 20)

О вашей красоте в стихах молчу
И, чувствуя глубокое смущенье,
Хочу исправить это упущенье
И к первой встрече памятью лечу.

Но вижу — бремя мне не по плечу,
Тут не поможет все мое уменье,
И знает, что бессильно, вдохновенье,
И я его напрасно горячу.

Не раз преисполнялся я отваги,
Но звуки из груди не вырывались.
Кто я такой, чтоб взмыть в такую высь?

Не раз перо я подносил к бумаге,
Но и рука, и разум мой сдавались
На первом слове. И опять сдались.