Стихотворение «Райские яблоки» было написано В.С. Высоцким в 1977 году, и имело рабочее название — «В раю». По одной из версий истории создания этой песни, посвящена она была Марине Влади и Вадиму Туманову.
Главная тема произведения — тема смерти, загробной жизни, рая и ада. Лирический герой размышляет о собственной кончине и о том, что будет после его гибели.
Стихотворение представлено 10 строфами, каждая из которых отдельный сюжетный фрагмент. Композиция кольцевая — в начале и в конце речь идет о гибели лирического героя. Попав в рай, ему приходит мысль порадовать своих близких райскими яблоками. Однако рай охраняется, и герой в очередной раз погибает. Сюжет подкреплен авторскими зарисовками райских кущей и царящей там атмосферы. Также здесь поднимаются философские темы жизни, смерти, и преданности близким людям. Яркие метафорические образы произведения передают идею преодоления препятствий ради тех, кого любишь.
По жанру это лироэпическое стихотворение, близкое к балладе. Относится к направлению авторской песни. Ритм стиха неравномерный, передающий динамику событий. Интонация то ироничная, то драматическая. Много восклицаний и риторических вопросов. Из средства выразительности Владимир Семенович активно использует: эпитеты («седовласый старик», «розовые яблоки»), метафоры («душа на ворованных клячах»), сравнения (свечи в руках — как в канделябрах), риторические фигуры речи (вопросы, обращения), фольклорные мотивы.
Основная мысль: человек в своих мечтах о рае и вечном блаженстве часто оказывается далек от реальности. Попытки обмануть судьбу обычно заканчиваются трагически.
Наш краткий анализ, историю создания и полный текст стиха, читайте в материале.
Райские яблоки
Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем.
Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем…
Не скажу про живых, а покойников мы бережем.
В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок —
И ударит душа на ворованных клячах в галоп!
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок…
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Прискакали. Гляжу — пред очами не райское что-то:
Неродящий пустырь и сплошное ничто — беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап у ворот на ворота глядел.
Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,
Да репьи из мочал еле выдрал, и гриву заплел.
Седовласый старик что-то долго возился с засовом —
И кряхтел и ворчал, и не смог отворить — и ушел.
И огромный этап не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
Здесь малина, братва, — оглушило малиновым звоном!
Все вернулось на круг, и распятый над кругом висел.
И апостол-старик — он над стражей кричал-комиссарил —
Он позвал кой-кого, и затеяли вновь отворять…
Кто-то палкой с винтом, поднатужась, об рельсу ударил —
И как ринулись все в распрекрасную ту благодать!
Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это Петр-старик — он апостол, а я остолоп.
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок…
Но сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?!
Мне — чтоб были друзья, да жена — чтобы пала на гроб,
Ну а я уж для них наворую бессемечных яблок…
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
В онемевших руках свечи плавились, как в канделябрах,
А тем временем я снова поднял лошадок в галоп.
Я набрал, я натряс этих самых бессемечных яблок —
И за это меня застрелили без промаха в лоб.
И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых,
Кони — головы вверх, но и я закусил удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Я тебе привезу — ты меня и из рая ждала!
