Стихотворение «Блэк энд уайт» (Черные и белые) у В.В. Маяковского в черновом варианте появилось в июле 1925 года. Первая публикация стиха состоялась годом спустя в журнале «Красная новь». Обратившись к истории написания этого произведения и биографии писателя, мы видим что направляясь в Мексику теплоход с Маяковским причалил в порту Гаваны, где он пробыл всего один день. Этого дня хватило поэту для того, чтобы сделать соответствующие выводы о жизни на Кубе трудового народа и расовой дискриминации, царящей на острове. При чтении этого стиха на литературных вечерах поэт любил изменять его заглавие, и оно известно под названиями «Сахарный король», «Негр Вилли», «Черные и белые», «Вилли из Гаваны».

Главная тема стиха развенчивание мифа о райской жизни при капитализме, и здесь Гавана оказалась как нельзя кстати. В основу композиции положена история уборщика Вилли, который стоит со щеткой у «Энри Клей энд Бок, лимитед». В райский уголок, на Кубу, приезжают туристы и путешественники, и восторгаются необычайной красотой этого острова. Однако имеется и другая сторона, о которой и рассказал Маяковский. Белому доллары, черным — нет. Спелый ананас есть белый, гнилой фрукт ест черный. Да и работа белому — белая, а черному — черная. Несмотря на то, что Вилли привык к такой беспробудной забитой жизни, один вопрос не давал ему покоя, и он осмелился его задать сахарному барону. Вилли получил по лицу, а Маяковский подытожил случившееся. С подобными вопросам нужно обращаться в Москву, подразумевая что социализм гораздо человечнее и гуманнее капитализма.

Жанр стиха можно определить как политическую сатиру. Главная тема произведения — неравенство в капиталистическом обществе, расовая дискриминация, несправедливость. По мотивам стихотворения «Блэк энд уайт» в далекие тридцатые годы был снят одноименный мультфильм.

Наш краткий анализ, историю создания и текст стиха, читайте в материале.

Блэк энд уайт

Если
Гавану
окинуть мигом —
рай-страна,
страна что надо.
Под пальмой
на ножке
стоят фламинго.
Цветет
коларио
по всей Ведадо.
В Гаване
все
разграничено четко:
у белых доллары,
у черных — нет.
Поэтому
Вилли
стоит со щеткой
у «Энри Клей энд Бок, лимитед».
Много
за жизнь
повымел Вилли —
одних пылинок
целый лес, —
поэтому
волос у Вилли
вылез,
поэтому
живот у Вилли
влез.
Мал его радостей тусклый спектр:
шесть часов поспать на боку,
да разве что
вор,
портово́й инспектор,
кинет
негру
цент на бегу.
От этой грязи скроешься разве?
Разве что
стали б
ходить на голове.
И то
намели бы
больше грязи:
волосьев тыщи,
а ног —
две.
Рядом
шла
нарядная Прадо.
То звякнет,
то вспыхнет
трехверстный джаз.
Дурню покажется,
что и взаправду
бывший рай
в Гаване как раз.
В мозгу у Вилли
мало извилин,
мало всходов,
мало посева.
Одно
единственное
вызубрил Вилли
тверже,
чем камень
памятника Масео:
«Белый
ест
ананас спелый,
черный —
гнилью моченый.
Белую работу
делает белый,
черную работу —
черный».
Мало вопросов Вилли сверлили.
Но один был
закорюка из закорюк.
И когда
вопрос этот
влезал в Вилли,
щетка
падала
из Виллиных рук.
И надо же случиться,
чтоб как раз тогда
к королю сигарному
Энри Клей
пришел,
белей, чем облаков стада,
величественнейший из сахарных королей.
Негр
подходит
к туше дебелой:
«Ай бэг ер па́рдон, мистер Брэгг!
Почему и сахар,
белый-белый,
должен делать
черный негр?
Черная сигара
не идет в усах вам —
она для негра
с черными усами.
А если вы
любите
кофий с сахаром,
то сахар
извольте
делать сами».
Такой вопрос
не проходит даром.
Король
из белого
становится желт.
Вывернулся
король
сообразно с ударом,
выбросил обе перчатки
и ушел.
Цвели
кругом
чудеса ботаники.
Бананы
сплетали
сплошной кров.
Вытер
негр
о белые подштанники
руку,
с носа утершую кровь.
Негр
посопел подбитым носом,
поднял щетку,
держась за скулу.
Откуда знать ему,
что с таким вопросом
надо обращаться
в Коминтерн,
в Москву?