Стихотворение «Ночь» Маяковского, как яркий пример футуризма, ворвалось в мир литературы в 1912 году. Читая текст стихотворения «Ночь», мы видим яркие, разношерстные образы, которые перекрывают даже смысл самого названия. На первый взгляд все эти картины, нарисованные поэтом, кажутся абсолютно бессмысленными. Но в этом и заключается суть футуризма — в игре слов каждый находит тот смысл, который ему нужен. Впрочем, даже сам Маяковский так и не раскрыл тот смысл, который был заложен в его «Ночи».

Исследуя композицию стихотворения можно с уверенностью сказать лишь одно: здесь точно присутствуют образы толпы и ночного города. Обращаясь к мнению литературоведов, хочется выделить следующее. Критики считают, что здесь описан игорный дом, к которому, как и к буржуазному обществу, поэт испытывал нескрываемую ненависть.

Если придерживаться мнения критиков, то с первых строк стихотворения «Ночь» вырисовывается следующая картина. «Багровый и белый отброшен и скомкан…» — закончился день, и после заката наступила ночь. «В зеленый бросали горстями дукаты…» — на игорном столе делают ставки прожигающие свои огромные состояния буржуазные элементы, а желтый — это цвет карт. Вторая строфа описывает погрузившийся во тьму ночной город. Третья рассказывает влекомую азартом толпу. В целом если придерживаться версии критиков, то стихотворение «Ночь» Маяковского приобретает определенный смысл, и становится более понятным. Впрочем, и сам Маяковский впоследствии отошел от чистого футуризма, и начал уделять больше внимания смыслу своих стихов.

Ночь

Багровый и белый отброшен и скомкан,
в зеленый бросали горстями дукаты,
а черным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие желтые карты.

Бульварам и площади было не странно
увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как желтые раны,
огни обручали браслетами ноги.

Толпа — пестрошерстая быстрая кошка —
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.

Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул, пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.