Стихотворение Мандельштама «Стихи о неизвестном солдате» появилось у Осипа Эмильевича в 1937 году. Это произведение известного поэта считается не только самым объемным, но и самым сложным. Из даты его написания становится понятно, что в то время мир еще не располагал оружием, способным уничтожить все живое. Однако, даже еще до начала Второй мировой войны Осип Мандельштам поднял тему неизвестных солдат, «оптом» погибающих в угоду политических амбиций отдельных личностей.

Несмотря на то, что стихотворение по жанру можно смело отнести к военной фантасмагории, «Стихи о неизвестном солдате» Мандельштама можно также считать ярким антивоенным трактатом. Обратившись к истории написания этого произведения, мы видим, что по одной из версий, возможным источником сюжета «неизвестного солдата» считаются «Рассказы о бесконечном» Фламмариона. По другой из версий за основу сюжета Мандельштам взял байроновское «Видение чуда». В целом же, стихотворение «Стихи о неизвестном солдате» альтернативный взгляд на мировую историю.

Основной темой этого произведения Осипа Эмильевича можно считать тему жертв войны и смерть солдат. Композиция стиха состоит из восьми глав, в которых переплетаются многие образы и символы, достоверное значение которых никому не известно. Впрочем, в этом произведении в перекличке живых и мертвых даже сам лирический герой встает в строй безымянных жертв войны, и даже считается что он предсказывает Вторую мировую войну. Войну еще более кровавую, с еще более многочисленными безымянными могилами.

Из средств выразительности в «Стихах о неизвестном солдате» используются следующие тропы. В нем имеются инверсии о ночном хоре или как хорошо умирает пехота. Имеются здесь и неологизмы, придуманные самим поэтом. Помимо перечисленного в стихотворении применяются эпитеты (например, дорогие глазницы) и метафоры (например, как пенится мыслью).

Наш краткий анализ, историю создания стиха и его текст, читайте в материале.

Стихи о неизвестном солдате

1

Этот воздух пусть будет свидетелем —
Дальнобойное сердце его —
И в землянках всеядный и деятельный —
Океан без окна, вещество.

До чего эти звезды изветливы:
Все им нужно глядеть — для чего? —
В осужденье судьи и свидетеля,
В океан без окна вещество.

Помнит дождь, неприветливый сеятель,
Безымянная манна его,
Как лесистые крестики метили
Океан или клин боевой.

Будут люди холодные, хилые
Убивать, голодать, холодать,
И в своей знаменитой могиле
Неизвестный положен солдат.

Научи меня, ласточка хилая,
Разучившаяся летать,
Как мне с этой воздушной могилою
Без руля и крыла совладать,

И за Лермонтова Михаила
Я отдам тебе строгий отчет,
Как сутулого учит могила
И воздушная яма влечет.

2

Шевелящимися виноградинами
Угрожают нам эти миры,
И висят городами украденными,
Золотыми обмолвками, ябедами —
Ядовитого холода ягодами —
Растяжимых созвездий шатры —
Золотые созвездий миры.

3

Сквозь эфир десятичноозначенный
Свет размолотых в луч скоростей
Начинает число опрозраченный.
Светлой болью и молью нулей.

А за полем полей поле новое
Треугольным летит журавлем —
Весть летит светлопыльной дорогою —
И от битвы вчерашней светло.

Весть летит светопыльной дорогою —
Я не Лейпциг, не Ватерлоо,
Я не битва народов. Я — новое, —
От меня будет свету светло.

В глубине черномраморной устрицы
Аустерлица погас огонек —
Средиземная ласточка щурится,
Вязнет чумный Египта песок.

4

Аравийское месиво, крошево,
Свет размолотых в луч скоростей —
И своими косыми подошвами
Луч стоит на сетчатке моей.
Миллионы убитых задешево
Притоптали траву в пустоте,
Доброй ночи, всего им хорошего
От лица земляных крепостей.
Неподкупное небо окопное,
Небо крупных оконных смертей,
За тобой — от тебя — целокупное —
Я губами несусь в темноте.
За воронки, за насыпи, осыпи
По которым он медлил и мглил,
Развороченный — пасмурный, оспенный
И приниженный гений могил.

5

Хорошо умирает пехота,
И поет хорошо хор ночной
Над улыбкой приплюснутой швейка,
И над птичьим копьем Дон-Кихота,
И над рыцарской птичьей плюсной.
И дружит с человеком калека:
Им обоим найдется работа.
И стучит по околицам века
Костылей деревянных семейка —
Эй, товарищество — шар земной!

6

Для того ль должен череп развиться
Во весь лоб — от виска до виска, —
Чтоб его дорогие глазницы
Не могли не вливаться в войска.
Развивается череп от жизни
Во весь лоб — от виска до виска, —
Чистотой своих швов он дразнит себя,
Понимающим куполом яснится,
Мыслью пенится, сам себе снится —
Чаша чаше, отчизна — отчизне, —
Звездным рубчиком шитый чепец,
Чепчик счастья — Шекспира отец.

7

Ясность ясеневая и зоркость яворовая
Чуть-чуть красная мчится в свой дом,
Словно обмороками затоваривая
Оба неба с их тусклым огнем.
Нам союзно лишь то, что избыточно,
Впереди — не провал, а промер,
И бороться за воздух прожиточный —
Это слава другим не в пример.

И сознанье свое затоваривая
Полуобморочным бытием,
Я ль без выбора пью это варево,
Свою голову ем под огнем?

Для того ль заготовлена тара
Обаянья в пространстве пустом,
Чтобы белые звезды обратно
Чуть-чуть красные мчались в свой дом?

Слышишь, мачеха звездного табора —
Ночь, что будет сейчас и потом?

8

Наливаются кровью аорты,
И звучит по рядам шепотком:
— Я рожден в девяносто четвертом,
Я рожден в девяносто втором…
И, в кулак зажимая истертый
Год рожденья с гурьбой и гуртом,
Я шепчу обескровленным ртом:
— Я рожден в ночь с второго на третье
Января в девяносто одном.
Ненадежном году, и столетья
Окружают меня огнем.