Стихотворение «Смерть» написано Виктором Гюго в 1859 году. Это философское размышление автора о неумолимости и всепобеждающей силе смерти. Главная тема стихотворения — смерть, и ее власть над всем живым.

В композиции стихотворения выделяется три части: описание смерти-жницы; перечисление ее жертв, и смерть, уносящая человеческие души. Виктор Гюго изображает Смерть в виде жницы. Она вооружена блестящим серпом и повсюду сеет страх и ужас. Под ударами ее серпа падают триумфаторы, рушатся алтари и троны, гибнут целые города и цивилизации. Даже младенцы и розовые бутоны превращаются в горстку праха и пыли. Гюго показывает, как смерть беспощадно косит людей, не разбирая ни возраста, ни положения, ни достижений человека. Поэт с горечью говорит о тщетности человеческого рождения, если оно обречено на такую скорую гибель. В конце произведения автор рисует шествие смерти, и следующего за ней ангела, уносящего на небо души избранных.

По жанру это философская элегия в русле романтизма. Размеренный ритм передает неотвратимое шествие смерти. Имеются восклицания и риторические вопросы, усиливающие эмоциональность. Из средств выразительности В. Гюго использует эпитеты («блестящий серп», «костлявая десница»), метафоры («жница», «стадо душ»), аллегории, анафоры, контраст. Все эти приемы усиливают эмоциональное воздействие произведения. Таким образом, Гюго с необычайной силой выразил роковую власть смерти и всеобщую обреченность перед ее лицом.

Наш краткий анализ, историю создания и полный текст стиха в переводе В. Бенедиктова, читайте в материале.

Смерть

Над нивой жизненной я видел эту жницу.
Схватив блестящий серп в костлявую десницу,
Она, повсюду страх и ужас разнося,
Шагала, тем серпом махая и кося, —
И триумфаторы по мановенью жницы
Мгновенно падали с победной колесницы;
И рушился алтарь, и низвергался трон,
И обращались в прах и Тир, и Вавилон,
Младенец — в горсть земли, и в пыль — зачаток розы,
А слезы матери — в источник вечный — в слезы,
И скорбный женский стон мне слышался: «Отдай!
Затем ли, чтоб терять, мне сказано «рождай!»».
Я слышал общий вопль неисходимой муки.
Там из-под войлока высовывались руки
Окостенелые, и все росло, росло
Людских могил, гробов и саванов число.
То было торжество печали, тьмы и хлада,
И в вечный мрак неслась, как трепетное стадо,
Под взмахом грозного, всежнущего серпа
Народов и племен смятенная толпа;
А сзади роковой и всеразящей жницы,
С челом, увенчанным сиянием зарницы,
Веселый ангел нес чрез мира глушь
Снопы им избранных на этой жатве душ.